Симбиоз

— Деда, а дед, — спросил внук, откладывая на диван книгу сказок, — а ты скоро умрешь?
— Ну что ты внучек, — усмехнулся Лиасуфам Петрович, — конечно, нет.
— А сколько ты еще сможешь прожить? – семилетний Сашка смотрел на старика с искренним любопытством.
— Еще лет семьдесят, а там – видно будет.
— Но папа говорил, что ты скоро отбросишь коньки. Или сыграешь в ящик. Я, правда, так и не понял, что это за игра такая. Папа говорит, что в люди в нее играют очень не охотно, но часто и обычно проигрывают.
— Твой папа умный человек, Саша, — сказал Лиасуфам, — садясь рядом с внуком, — но он ничего не знает о времени.
— А ты, что же, дед, знаешь?
Старик кивнул.
— Конечно. Я долго его изучал.
Глаза внука изумленно расширились, рот с налетом белесого пушка над губой приоткрылся.
— А что ты знаешь про время, деда? Расскажи!
— Время, внучек, невидимо, как воздух, которым мы дышим. Оно существует лишь благодаря нам, людям, а также – камням, деревьям и всему прочему.
— Это то, что наша учительница Колбаса называет живой и неживой природой?
— Да, Сашка, Колбаса говорит правильно. Мы сами создаем время своим присутствием, и оно нас постепенно съедает. У нас этакий симбиоз.
— А что такое симбиоз? – спросил внук.
— Взаимовыгодное сотрудничество существ, которые живут рядом. Мы позволяем времени себя медленно съедать, а оно дарит нам годы, часы и минуты, чтобы жить и творить деяния.
Сашка кивнул. Слушать деда Лиасуфама всегда было куда интереснее, чем старую толстую Инну Петровну Колбасову, учительницу природоведения, которую ученики снабдили соответствующим прозвищем.
— Время появилось давным-давно, а когда на Землю пришли люди, они стали делить время сначала на сутки, это день и ночь вместе, потом на годы, так появился календарь. Затем уже люди научились делить время на часы, минуты и секунды.
— Зачем это, деда?
— Чтобы можно было время контролировать, знать, что ты сделать успеваешь, а что – нет.
— Как это?
— Ну вот, например. Ты прогулял сегодня школу…
— Не прогулял! – воскликнул Сашка и тут же потупился. – Я просто…не хотел опаздывать…
— Вот видишь, — согласился дед, — ты видел, что на урок математики, где должна быть сегодня контрольная, ты не успеваешь.
— Ничего, мама выдаст мне справу у себя в поликлинике! – беззаботно сказал Сашка.
— Ну еще бы, — кивнул дед. – То есть, ты контролировал свое время, ты знал, что на урок ты не вовремя не придешь. А когда станешь старше, ты будешь выходить из дома заранее, чтобы на уроки не опаздывать. Это уже будет настоящим контролем времени с твоей стороны. Чем старше становится человек, тем лучше он свое время контролирует.
— Ух, ты, — сказал Сашка мечтательно, — я хочу быть властелином своего времени! Так ты говоришь, что все потому, что у меня на руке есть часы?
— Да, наручные часы, а еще – календарь. Ну знаешь, декабрь, январь, лето, осень…
— Знаю, знаю! – воскликнул мальчик нетерпеливо. – Ты, дед, меня за глупого не держи!
— Да что ты, я просто сам себе напоминаю, старый стал, подзабыл малость… Так вот, сейчас календарь во всем мире единый, но в древние времена – их было несколько.
— Почему? – удивился Сашка.
— Время измеряли в одних странах по луне, а в других – по солнцу. Но началось все с лунного календаря.
— Ух ты, а я и не знал! – Сашка протянул руку и взял из салатницы на столе горстку орешков кешью. Он почти было отправил всю горсть в рот, но вдруг спохватился и предложил деду. Но старик покачал головой – зубы уже не те.
— Слово «месяц» произошло от названия одной из фаз луны. Поэтому лунный год возник очень легко – его измеряли от новолуния – времени, когда луны не было видно – до полнолуния и обратно. То есть луна появлялась в виде крохотного месяца, росла, росла, становилась полной и потом опять уменьшалась.
— Здорово, — произнес Сашка с набитым ртом, хрустя орехами. Глаза его возбужденно горели.
— Но потом выяснилось, что лунный календарь не совсем точный, и его заменили на солнечный. Да и солнечный пришлось скорректировать. Поэтому у нас сейчас есть високосные годы.
— Это когда в феврале раз в четыре года 29 дней вместо 28? – уточнил Сашка. – Нам Колбаса на уроке рассказывала.
— Точно, внучок, Колбаса ваша – молодец. Но самое интересное то, что Время постепенно продлило человеку жизнь. Ведь наши предки жили всего 30 лет. Или – 350 лунных месяцев. Мы живем примерно вдвое дольше, чем они. – Тут на губах старика появилась улыбка. – Но не все наши предки жили столь мало. Некоторые люди уходили в горы или пустыни и жили намного дольше, чем остальные. Например, был такой человек Мафусаил. Он жил очень долго.
— Разве это может быть? – удивился Сашка. – Неужели можно прожить дольше, чем все остальные люди?!
— Я не знаю, — развел руками дед. – Но говорят, что если идеально контролировать свое время, то оно может продлить тебе жизнь. Если хочешь, поищи про Мафусаила в Интернете, там наверняка что-нибудь есть.
— Точно, — улыбнулся внук. – Так и сделаю.
На столе зазвонил мобильник, Сашка вскочил и приложил телефон к уху.
— Геныч, привет! Домашка по математике? Да я сегодня сам заболел, не был в школе… — он вышел в коридор, оставив дедушку одного.
Старик долго сидел на диване и отрешенно смотрел в окно, за которым раздавались крики играющих во дворе детей да падали с деревьев желто-красные листья.
Он встал и прикрыл дверь. Затем направился к шкафу, изрезанные линиями и венами руки взялись за дверцы и потянули на себя. Отодвинув висевшие здесь рубашки и костюмы, старик открыл потайную дверцу, вделанную в заднюю стенку шкафа. Его старику сделали на заказ, невидимое снаружи пространство занимало чуть меньше толщины шкафа, если смотреть сбоку. Из коридора доносился голос Сашки, мальчик все еще говорил с другом по телефону.
Лиасуфам вытащил из потайной дверцы старенькую, похожую на тогу, одежду. Там же стояла стоптанная пара сандалий и покрытый понятной одному ему резьбой каменный посох. На полочке в потайном отделении лежала потрескавшаяся глиняная табличка с изображением фаз луны. А также – грубо выделанная каменная фигурка старика.
Он провел рукой по одежде, которую не надевал уже очень давно, а лишь изредка любовался, посмотрел на табличку, которую уже боялся трогать, ожидая, что она – рассыплется.
Дед закрыл шкаф и сел на диван. Фигура старца по-прежнему была у него в руках, пальцы то стискивали ее, но нежно поглаживали. Он медленно взял из салатницы пару орешков.

Да, размышлял он, Мафуса помнят все. Он сдался, прожив тысячу лет. Всеми силами он боролся с Временем и смертью, которой Оно оборачивается в конечном итоге. Однако история удержала именно его имя, но не имя ученика, который его превзошел.
Ирадитар пошел по стопам учителя, и прожил гораздо дольше.
Дед встал с дивана и подошел к стоявшему на столе зеркалу. Я еще неплохо выгляжу. Сколько имен я сменил за тысячи лет, сколько всего повидал. Я – единственный, кто сумел заключить с Временем сделку. Ведь я узнал его слишком хорошо и, следовательно, нашел способ взять под контроль. Но теперь…
За окном потемнело небо, в железный подоконник стучали крупные капли.
В Ирадитаре крепло чувство, что он засиделся. Душа, если она существовала (сколько бы объективных доводов ни за, ни против этого тезиса он за долгую жизнь обнаружить не смог), требовала чего-то нового.
Стекло на мгновение озарилось вспышкой, а вслед за этим – задребезжало от громового раската.
Ирадитар не был уверен, чего именно требует его запрятанная глубоко в эту старческую плоть истинная сущность, которую люди называют душой, сознанием. Да мало ли слов, ни одно из которых даже близко не стоит рядом с тем, что они пытаются описать.
Но он знал, где отыскать ответ. Для этого нужно выйти из дома. Именно сейчас, потому что все ответы – скрывает гроза. Гроза – это устройство связи, проводник, одетый в серый плащ дождя. Гром – его голос, вспышка молнии – взгляд полных слепящего света глаз, которые он лишь на миг открывает собеседнику.
В прошлом Ирадитар часто говорил через Проводника с тем, кто после смерти Мафуса наделил его правом жить дольше всего человеческого рода.
Завернув посох в покрывало с дивана, старик надел куртку и с тихим щелчком закрыл за собой входную дверь.